Про братца Харальда...

О чём и к чему это?:

Тон всему дню задавала ночь.

Иногда Харальд весь день проводил плодотворно: охотно ел, общался с родными, выходил на улицу чтобы прогуляться и размять уставшее сидеть на месте тело, помогал отцу и матери по хозяйству. В такие дни он рассказывал, к удивлению Хильды, очень много интересного. Дуболом или нет, а брат многому успел нахвататься и научиться в диком безграничном мире. Чаще всего Харальд делился нехитрыми армейскими хитростями. Да, оксюморон, однако они чаще всего отлично работали. Будь-то наказание провинившегося рядового, выманивание вражеской группы разведчиков из укрытия или обстрел стен катапультами - голос Харальда всегда звучал звонко и беззаботно; так, будто братик не на войну ездил, а играл в шахматы с приятнейшими людьми мира. Заслушивались не только Игмунд с отцом семейства, так сама Хильда иногда ловила себя на мысли, что полчаса напролёт расспрашивала и спорила с братом о военном деле.

Но такое происходило только тогда, когда старший брат спал спокойно. Это было нечасто. Чаще всего, Харальду снились кошмары про Хладную Гавань. Хильда всегда понимала, когда такое происходило: братец начинал ворочаться и ходить по комнате, выходил на кухню за водой и уже не засыпал этой ночью. Однажды Хильда застала Харальда за тем, что он сидел на кухне, пялился в одну точку и не слишком аккуратно ел неразрезанную буханку хлеба. Он не отреагировал ни на хлебные крошки, как снег застилавшие стол, ни на вошедшую сестру. Братец вышел из ступора только тогда, когда сестра крепко схватила его за плечо и начала трясти.

Итак, сегодня был тот день, когда Харальду не спалось. Вся семья сидела за завтраком. Старый отец сидел с прямой спиной и, тихо переговариваясь с Эддой, ел кашу и хлеб с маслом. Улыбчивая мать предлагала родным разные угощения, пусть те чаще всего вежливо отказывались. Хильда и Игмунд тоже ели спокойно и почти не говорили. И все четверо время от времени поглядывали на Харальда. Вскользь, на одну долю секунды они задерживали на нём свой взгляд и переводили его на другой предмет рядом с ним, так, будто они только на него и глядели. Они понимали, что настоящему норду не понравятся эти редкие, жалеющие взгляды, потому и не глазели на него, но Харальд...

Харальд не замечал многого. Он не замечал взглядов родных, он не замечал осы, назойливо жужжавшей у окна. Он не замечал ничего, кроме тарелки каши и ложки. Харальд смотрел на неё с каким-то не ясным выражением лица и что-то в ней разглядывал, будто ему в миске дали не кашу, а звёздное небо. Иногда он брал в руки ложку и пытался есть энергично, но потом снова его разум куда-то его покидал и долго не возвращался. Когда это происходило, Харальд с какой-то неоднозначной улыбкой смотрел, как густая каша медленно затягивает дыры, оставленные его ложкой...

- Что сегодня снилось, братик? - угрюмо спросила Хильда, не сводя с Харальда глаз.

- ...Мне-то? Да чего там... ничего особенного... - пробормотал Харальд, вышел из транса и снова взялся за ложку.

- А чего тебе снилось из неособенного, м? - также угрюмо спросил Хилгрунд. Харальд поднял глаза на него и понял, что теперь на него смотрит вся семья.

- А вам... будет от этого легче? - протянул Харальд. Его почти что стеклянный взгляд прыгал с лица на лицо.

- Если я спросил, значит будет. А теперь, сынок, ответь пожалуйста на мой вопрос не вопросом, - Хилгрунд продолжал также угрюмо, но дети своего отца слышали в нём нотки участия, заботы и... страха?

-Снилась Гавань, - безучастно пробормотал Харальд.

- То есть ты по-прежнему боишься Гавани, я прав? - сказал Хилгрунд, чуть нагнувшись над столом. Он сложил руки в замок так крепко, что кончики пальцев побелели от натуги.

- Я... да. И нет, - опять процедил Харальд. Хильда не помнила, чтобы её брат ответил на какой-то жизненный вопрос неоднозначно, и уж точно не таким тоном.

- А что именно тебя в Гавани пугает? Ты боишься умереть, сражаясь со злейшими существами всего мира?! Ты боишься попасть в Совнгард, творя достойнейшее из дел?! - начал спрашивать Хилгрунд. Отец семейства не только был эталоном чести и всего "истинно-нордского", но и мастерски улавливал в других слабость.

- Нет, конечно, нет-нет-нет-нет-нет... Даэдра... они падают замертво, когда их сильно или хотя бы долго бьёшь. Истекают кровью, верещат, отлично теряют конечности... у некоторых шеи совсем соломенные... да только...

- Да только они самого тебя могут убить, верно?

- Нет, не верно. Пап, дай дорассказать.

Хильда никогда не видела, чтобы кто-то так отшил её отца, а тот даже не завёлся, как лев, в которого ткнули палкой. Отец молчал и только наклонил голову набок, не сводя глаз с Харальда.

- Дело в том, что даэдра... умеют обманывать. Любят обманывать и умеют обманывать. Пока я был там... я побывал в веренице приятных мест. В своей казарме, в тёплой таверне с холодным мёдом... и в родных краях. И всё это было иллюзией...

Отец хотел было что-то сказать, но лишь громко выдохнул. Хильда смотрела брату в лицо, Игмунд метался между почти доеденной кашей и братом, у Эдды раскрылся рот от удивления.

- З-знаешь, а я ведь всегда раскрывал их маскарад невзначай... То вдруг понимаю, что мои сослуживцы болт кладут на расписание дня, то замечаю, что все постояльцы пьют мёд, а кружки всегда полные... и вот во снах мне кажется, что я опять в иллюзии. Что вместо каши здесь жуки, что вместо камина тут полыхают чьи-то останки...

- Не говори такого, милый, - заговорила Эдда. - Мы же тут все свои и тебя в обиду не дадим!

- Ну да... а всё же что здесь Хильда-то делает... почему она здесь? Она же пропала далёкой зимой, и вот она тут.

- Но я же спасла тебя оттуда, дубинушка! - подала голос Хильда, со звоном уронив ложку в миску.

- Ну... - скептично протянул Харальд, сузив глаза.

- Ты сам рассуди, пожалуйста, трезво! Я вывела тебя из Хладной Гавани, перевела через Джерольские горы, показала своей подруге-лекарю в Рифтене - кстати только из-за неё ты способен хоть иногда вести себя вменяемо - и отвела тебя сюда! И за всё, вот всё это время, на тебя не кинулся ни один даэдрот! Ни одно исчадие Обливиона даже не поглядело на тебя косо! И ты, сколько раз раскалывающий их жалкие обманы, думаешь, что мы здесь, что? Дреморы? - зашлась Хильда.

- Я не знаю, что думать.

- И я не знаю, что думать... - Хильда подобрала ложку и холодно посмотрела на Харальда.

Тот снова начал есть. На сей раз, Харальд не прерывался и довольно быстро закончил свою порцию. За это время, тот не поднял глаз ни на сестру, ни на отца. Не от уверенности и успокоения Харальд тогда взял ложку. Сегодня ему стыдно за то, что он увидел в своей родне тайных врагов. Быть может, день завтрашний пройдёт спокойно, и Харальд будет с довольной улыбкой на лице рассказывать про дела сиродильские. Но скоро он снова проснётся после целой ночи снов о Хладной Гавани, и эти жуткие мысли снова штурмом возьмут его голову...

Хильда покинула отчий дом через неделю. Отец провожал дочь спокойным кивком головы, мать - крепкими объятьями и пирожками в дорогу, братец Игмунд - коротким, но добрым "береги себя". Там был и Харальд... Пока вся остальная семья обменивалась тёплыми словами, он стоял, прижавшись к стене, как бледный, осунувшийся драугр. Ему снова сегодня не спалось.

- Ну ладно, пора мне. Проводы - это приятно, но мне ещё хочется сегодня быть в Виндхельме! - сказала Хильда и её взгляд скользнул по Харальд. Не совсем случайно, не совсем нарошно.

- Постой! - крикнул Харальд почти приказным тоном. Он оторвал себя от стены и почти побежал к Хильде. - Удачи тебе. Я в тебя верю!..

Хильда слегка улыбнулась, но ничего не сказала. Она повернулась на месте и ушла навстречу Кардруну.